88 код радистов что значит
Восемьдесят Восемь.
Сочетание «88-С» по коду радистов
означает «целую»
Письма очень долго идут.
Не сердись.
Почту обвинять
не годится…
Рассказали мне:
жил один влюбленный радист
до войны на острове Диксон.
Рассказали мне:
был он
не слишком смел
и любви привык
сторониться.
А когда пришла она,
никак не умел
с девушкой-радисткой
объясниться…
Но однажды
в вихре приказов и смет,
график передачи ломая,
выбил он:
«ЦЕЛУЮ!»
И принял в ответ:
«Что передаешь?
Не понимаю…»
Предпоследним словом
себя обозвав,
парень объясненья не бросил.
Поцелуй
восьмерками зашифровав,
он отстукал
«ВОСЕМЬДЕСЯТ ВОСЕМЬ!»
Разговор дальнейший
был полон огня:
«Милая,
пойми человека!
(«Восемьдесят восемь!»)
Как слышно меня?
(«Восемьдесят восемь!»)
Проверка».
Он выстукивал восьмерки
упорно и зло.
Днем и ночью.
В зиму и в осень.
Он выстукивал,
пока
в ответ не пришло:
«Понимаю,
восемьдесят восемь!»
Я не знаю,
может,
все было не так.
Может —
более обыденно,
пресно…
Только верю твердо:
жил такой чудак!
Мне в другое верить
неинтересно…
Вот и я
молчание
не в силах терпеть!
И в холодную небесную просинь
сердцем
выстукиваю
тебе:
«Милая!
Восемьдесят восемь!»
Слышишь?
Эту цифру я молнией шлю.
Мчать ей
через горы и реки…
Восемьдесят восемь!
Очень люблю.
Восемьдесят восемь!
Навеки.
88 код радистов что значит
СК
. Р. Рождественский посвятил происхождению этого кода одноимённое стихотворение. ))
Не читал. А что обозначает?
88 по коду радистов означает «люблю, целую» Р. Рождественский посвятил происхождению этого кода одноимённое стихотворение.
Сочетание «88-С» по коду радистов
означает «целую»
Письма очень долго идут.
Не сердись.
Почту обвинять
не годится.
Рассказали мне:
жил один влюбленный радист
до войны на острове Диксон.
Рассказали мне:
был он
не слишком смел
и любви привык
сторониться.
А когда пришла она,
никак не умел
с девушкой-радисткой
объясниться.
Но однажды
в вихре приказов и смет,
график передачи ломая,
выбил он:
«ЦЕЛУЮ!»
И принял в ответ:
«Что передаешь?
Не понимаю. «
Предпоследним словом
себя обозвав,
парень объясненья не бросил.
Поцелуй
восьмерками зашифровав,
он отстукал
«ВОСЕМЬДЕСЯТ ВОСЕМЬ!»
Разговор дальнейший
был полон огня:
«Милая,
пойми человека!
(«Восемьдесят восемь!»)
Как слышно меня?
(«Восемьдесят восемь!»)
Проверка».
Он выстукивал восьмерки
упорно и зло.
Днем и ночью.
В зиму и в осень.
Он выстукивал,
пока
в ответ не пришло:
«Понимаю,
восемьдесят восемь. «
Вот и я
молчание
не в силах терпеть!
И в холодную небесную просинь
сердцем
выстукиваю
тебе:
«Милая!
Восемьдесят восемь. »
Слышишь?
Эту цифру я молнией шлю.
Мчать ей
через горы и реки.
Восемьдесят восемь!
Очень люблю.
Восемьдесят восемь!
Навеки.
Спасибо! Очень понравилось! Действительно только радисты как братья понимают друг друга.
TU — спасибо, 73 — наилучшие пожелания, 88 — любовь и поцелуи. Какими кодами пользуются радиолюбители
Накануне Всемирного дня радиолюбителя корреспондент агентства «Минск-Новости» встретилась с председателем Белорусской федерации радиолюбителей и радиоспортсменов (БФРР) Александром Савушкиным.
Как выяснилось, интерес к этому увлечению в обществе не потерян:
— Раньше без знания телеграфной азбуки не могло идти и речи, чтобы получить радиолюбительские позывные. Выйти в эфир мог далеко не каждый: радиолюбители заполняли анкету, ее проверяли в комитете госбезопасности. Сегодня все намного проще, достаточно сдать экзамен. Радиолюбители разделяются на три категории: С (новичок), В (общая квалификация) и А (высшая квалификация). Чтобы стать новичком, нужно показать знания по регламенту радиосвязи и электротехнике, технике безопасности. Иметь свою радиостанцию необязательно, можно работать на коллективной. Кстати, в Минске их осталось всего несколько, одна из них находится в учебном центре ДОСААФ. Раньше было около 30 — в институтах, на предприятиях.
А вот чтобы получить высшую категорию, уже надо знать азбуку Морзе.
Из Минска можно пообщаться с такими же любителями, находящимися в разных точках земного шара. Правда, выйти на связь в любой момент не получится.
— Постоянная связь бывает на ближних расстояниях. Дальние радиосвязи на некоторых частотах проводятся в темное время суток, на более высоких частотах — только днем. Также влияние оказывает активность Солнца. Сейчас она на минимуме. Чем активность светила больше, тем связь лучше. Тогда и с Нью-Йорком можно поговорить в любой момент, — рассказывает А. Савушкин.
Обращаются радиолюбители друг к другу не по именам, а по позывным. У каждого он свой, и по нему можно сразу сказать, где находится собеседник. Но позывной порой меняется. Если человек переезжает, ему дается новый. Когда он переходит в другую категорию, то получает более короткий позывной.
Кстати, к II Европейским играм в Минске была организована работа специальных радиостанций, которые позволяли радиолюбителям со всего мира провести связь и получить дипломы.
…Помните фильм «На Дерибасовской хорошая погода, или На Брайтон-Бич опять идут дожди»? Там радиолюбитель постоянно вмешивался в разговор двух президентов, перехватывал секретные данные. Интересуюсь у Александра Игоревича, возможна ли такая ситуация в реальности:
— Слушать можно все, но это уже не радиолюбительство. Диапазон поделен. У нас четкие границы частот, в которых разрешено работать. Не надо лезть туда, куда не положено. За передачу данных вне своего диапазона, помехи служебной связи предусмотрена ответственность.
Александр Игоревич убежден, что радиосвязь — самая надежная связь. Случись какой катаклизм, мы можем остаться без телефона, Интернета. А для выхода в эфир не надо ни спутников, ни кабеля. И в экстренных ситуациях люди всегда готовы прийти на помощь. После разрушительного цунами в 2004 году, унесшего жизни более 120 тыс. жителей Андаманских островов, аварийную связь между островами и континентальной Индией обеспечивали исключительно радиолюбители. Профессиональная связь была установлена только через две недели после катастрофы. Классический пример начала XX века — аэростатная экспедиция Умберто Нобиле была спасена благодаря тому, что человек услышал их сигналы бедствия.
Справочно
Ежегодно 18 апреля в мире отмечают Всемирный день радиолюбителя. Именно в этот день в 1925 году в Париже был создан Международный союз радиолюбителей (IARU). Сегодня в состав этой организации входят представители 160 стран.
Азбука Морзе 9. 88
Роберт Рождественский
«Восемьдесят восемь»
Письма очень долго идут.
Не сердись.
Почту обвинять
не годится.
Рассказали мне:
жил один влюблённый радист
до войны на острове Диксон.
Рассказали мне:
был он
не слишком смел
и любви привык
сторониться.
А когда пришла она,
никак не умел
с девушкой-радисткой
объясниться.
Но однажды
в вихре приказов и смет,
график передачи ломая,
выбил он
«ЦЕЛУЮ!»
И принял в ответ:
«Что передаёшь?
Не понимаю. »
Предпоследним словом
себя обозвав,
парень объясненья не бросил.
поцелуй
восьмёрками зашифровав,
он отстукал:
«ВОСЕМЬДЕСЯТ ВОСЕМЬ!»
Разговор дальнейший
был полон огня:
«Милая,
пойми человека!
(Восемьдесят восемь!)
Как слышно меня?
(Восемьдесят восемь!)
Проверка».
Вот и я
молчание
не в силах терпеть!
И в холодную небесную просинь
сердцем
выстукиваю
тебе:
«Милая!
Восемьдесят восемь..»
Слышишь?
Эту цифру я молнией шлю.
Мчать ей
через горы и реки.
Восемьдесят восемь!
Очень люблю.
Восемьдесят восемь!
Навеки.
Думаю, не стоит уточнять, что со мной в группе пошел Балакин, а Стаса Петров забрал с собой. И выглядело даже все правдоподобно: кроме Балакина только Стас имел достаточно знаний и опыта по профилю кафедры.
Выезд прошел отлично. Проблем практически не возникло. Я была постоянно на связи с Петровым. Мы находились на соседних склонах и на второй день наши группы даже увидели друг друга.
Оттепель. Даже я чувствовала, как тяжело горам под слоем влажного снега. Земля словно молча стонала. Спуск казался нам намного легче. Может быть от того, что мы сделали все, что хотели, и груз невыполненного задания упал с плеч. Где-то параллельно нам двигалась вторая группа. Решили, что каждая группа возвращается самостоятельно в поселение, а потом будет устроено общее собрание в холле и разбор полетов.
Пульс зашкаливал, руки мелко дрожали, перехватывая и отпуская маленькими участками веревку собаки, удерживая наготове, чтобы в случае чего вытащить малыша из воды. Пес дошел до самого края льда. Но к моему удивлению, он не стал отдавать веревку парню. Он повернул к снегоходу. Что он собрался делать.
— Волк, ползи! – Он повернул свои ушки в мою сторону, опустился на пузо. И пополз дальше. Слышно, что парень ему что-то говорил, тот продолжал ползти. Моему удивлению не было предела, когда он поравнялся с задним мостом машины, аккуратно обогнул снегоход и достиг креплений передней оси с планкой снегохода. Он просунул голову между пересекающимися стальными перекладинами и отпустил свою ношу. Тяжеленький железный крюк упал вниз, крепко зацепившись за что-то.
— Волк, назад! – Пес развернулся. – Ползи! – Он постепенно стал отползать от снегохода.
Дрожащими руками развела веревки, чтобы не спутались, обернулась.
— Коба, бери трос, Полина, возьми Волка. – Отвернулась. – Волк, бегом! – Пес поднялся на лапки и рванул ко мне. Веревка натянулась, это Полина ее подхватила. Я встретила собаку, поцеловала в нос, шепнув: «Спасибо, ты умница», и отправила дальше, подтолкнув к подруге.
Не вставая с колена, опустилась на живот. Я крикнула парню, чтобы он подтянулся к снегоходу. Застрявшая машина, воткнувшись, скинула наездника через руль, но недалеко. Парень попытался зацепиться рукой за лыжу. Через некоторое время ему это удалось. Я догадалась держать трос внатяг, чтобы парень не стащил снегоход дальше в воду. Ему повезло – он неглубоко ушел под лед, его руки и плечи были над водой и еще пока могли двигаться. Он подтянулся. Я ждала. Ближе. Схватился за основание крепления лыж. Отлично. Крикнула, чтобы держался.
Подползла ближе. Чем меньше длина веревки, тем меньше работа силы и крепче захват. Правда, высвобождая машину, могли проломить лед, тогда я сама бы оказалась в воде, но об этом тогда не думалось, игнорируя мысль, как неважную. Остановилась, завернула веревку на руку и попыталась подтянуть снегоход. «Держись!» На удивление он поддался. Его задняя часть надо льдом, а вот лыжи – в воде. Теперь только бы задний конец лыжи не уперся в льдину и не застрял. Сзади натянулся трос, Коба тоже подходил ближе. Еще раз. Снегоход еще немного вышел на поверхность. И застрял, уперевшись задним концом в лед, как я и предполагала. Держали крепко, и я в отчаянии опустила голову, утыкаясь лбом в снег. Снова паника залила горло, опуская разочарованием уголки губ.
— Alice, pull. (Алеся, тяните, я высвобожу лыжу изо льда), – крикнул парень. Я резко вскинула голову. Он потянулся к лыже. Я отдала немного трос, потом натянула и стала тащить. Снегоход поддался, вывели левую часть, немного развернув машину.
— Keep stronger! (Держись крепче)
Теперь мне самой было не справиться со снегоходом и человеком, поэтому, раскрутила веревку со своей руки, передала нагрузку Кобе назад, а сама, схватив перчатками, потянула, осторожно отползая. Через несколько метров, когда парень был уже весь на льду, я вскочила и уперлась ногами в слой снега. Быстро ступила назад, захватила поудобнее веревку и, сначала потянув на себя, развернулась и рванула в сторону безопасного участка плато. Остановилась, отпустила веревку, дождалась, когда Коба с подоспевшим Риком подтащат парня ко мне. Перехватила его, сказав отцеплять закоченевшие руки. Теперь уже сама подхватила его и дотащила до ребят. «Раздевайте» бросила парням, сама прыгнула к своему снегоходу, достала приготовленную запасную одежду. Парни уже раздели его, я отдала им штаны и куртку.
— Молодец, если бы он не держался так крепко, мы бы смогли достать только снегоход. – Сказала я парню, укутанному в санях. Рик дал команду, собаки потянули лямки, и сани аккуратно стали разворачиваться в сторону дома.
Волк сидел смирно у снегохода и наблюдал за взрослыми псами в упряжке Рика. Его хвостик приветливо мотался сзади, но попыток подойти он не предпринимал. Я опустилась на снег, взяла пса на руки. Какой же он молодец. Только я подставила его – а вдруг бы что-то непредвиденное случилось. Слезы как-то сами по себе катились по щекам, но заметила их только сейчас. Поцеловала мягкую макушку, спрятала малыша в куртку. Замерз, наверное. Сидела так молча, наверное, минут пятнадцать.
На собрании отчитались по проходу склонов, по деталям подготовки и обеспечению безопасности в походе и на стоянках. Петров остался доволен проделанной работой. Потом рассказал, что их задержало на сходе. Оказалось, что при перемещении вдоль гребня скалы оборвалась веревка и в провал утянуло двоих. Если бы не Виктор, который быстро среагировал и как-то успел их завернуть их же инерцией по дуге, они бы упали на выступ козырька внизу, а там кто знает, что бы было. Кинули им веревку, вытянули.
Под финал собрания был устроен разнос. Нам с Кобой. Точнее, в основном мне. Я его отмазала, так как понимала, что в гневе Петров его просто отчислил бы из вуза. Балакин пытался что-то вставить в гневную тираду «начальника», но с его темпераментом он потерпел фиаско тут. Петров был явным лидером и хорошо справился с ролью оратора. В прямом смысле этого слова.
В больнице сказали, что это обычная ситуация у них на льдах. Парень был в безопасности, и я решила отправиться домой. До того устала, что аж кости ломило. Вдыхала холодный воздух. Что-то он меня не бодрит, странно как-то. Услышала шаги сзади. Повернула голову, хотя и так знала кто это. Виктор.
— Алесь, я провожу?
— Я не против.
— Ты отлично справилась, молодец.
— Ты преувеличиваешь. Ничего сложного не было, да и Коба рядом был. – Почувствовала нарастающую злость. Сказал бы сразу что хочет.
— Он сказал, что в основном ты вела группу.
— Учитель хороший был. – Повернулась и с вызовом посмотрела в глаза.
— Знаешь, как я испугался, когда ты не приехала со всеми. У меня чуть сердце не остановилось, когда я понял, что твоего снегохода нет. Я подумал, что что-то случилось с тобой. Не делай так больше, ладно? – Его слова выветрили из моей головы всю злобу. Он испугался за меня. Я кивнула. Он приблизился и на секунду замер в миллиметре от моих губ, словно ожидая моей реакции. Теплые губы легко пробежали по моим, закрывая блаженством глаза и отключая посторонние звуки. Когда мои губы ответили, я через куртку почувствовала его руки на своей талии. Впустила его дальше, двигаясь навстречу и одновременно уступая нарастающему напору. Вспышка током прошлась по нервам от прикосновения его языка к моему. Воздух в легких закончился, вытолкнутый щекочущим наслаждением от этого сладкого поцелуя. Глотнула немного холода и попыталась вернуться в реальность, собирая себя по каплям с его губ. Не хотелось отрываться. Так и стояла бы. Открыла глаза, ловя последние торопливые жадные поцелуи желанных губ. Синие сполохи огнем удерживали около себя, не отпуская ни меня, ни мое сердце. Легкость и покалывание в животе холодком отдавались в кончиках пальцев. Голова кружилась. Что это? Почему такое возможно лишь с одним человеком. Просто быть рядом и плавиться, как свечка. Дрожать и быть такой сильной. Умирать и воскресать.
Я все-таки напросилась провожать своих путешественников. Выскочила из дома и врезалась в поднимающегося по ступеням Виктора. Коснулся моих губ.
— Привет. Ты куда?
— Привет. С вами.
— Поехали, до гаража подброшу, и грузиться пора. – Кивнула и дала ему руку. Усадив меня, сел сам и крепко прижал к себе. Отпустил только тогда, когда затормозили около гаража. Помог мне слезть с сиденья, задержав немного дольше в своих руках. Так не хотелось выбираться из теплых объятий, но нужно было торопиться.
Прыгнула на свой снегоход и поехала за Виктором, не отставая. После перекрестка обошла его и выставила свой снегоход перед ним так, что он мешал ему перестроиться. Во двор въехала первая, быстро спрыгнула с машины, бросив ее на проходе, и скрылась в доме. Рик уже пригнал упряжки. Мои щенки, почуяв взрослых соплеменников, ломились на улицу. Я боялась их выпускать, но тут в дом вошел Петров и, увидев эту картину, сказал: «Смотри», открыл дверь и щенки, сбивая друг друга с ног, вывалились на крыльцо. Но, к моему удивлению, так и остались на пороге, боясь подойти к собакам. Я засмеялась: «Какое чинопочитание».
Но тут заметила вспыхнувший взгляд Петрова, который явно что-то хотел мне сделать в отместку за проказу со снегоходом. Я рванула по лестнице наверх, но была поймана за ногу, стащена вниз и перевернута на спину. Он навис надо мной, прижимая своим телом меня к ступеням, выдохнул в губы «Парковаться кто тебя учил? Коба? Будем переучивать! А учителю выговор с занесением в личное дело». Волна нереального желания прошлась по телу, застревая где-то внизу живота, подстегнутая его нежным поцелуем, сорвавшимся с губ в следующее мгновение. Я прерывисто выдохнула и посмотрела ему в глаза. Он поднял меня, подхватил мамину сумку, поздоровался со спускающимся дедом. Вот Перваков! Ведь видел все, не иначе, вон глазюки хитрющие. Я посмотрела на него и засмеялась. Виктор пошел к саням, а дед сказал «Вовремя я затеял поездку», думая что я не услышу.
Я вышла на улицу, загнала собак домой, собралась уже пойти к своему снегоходу, но его не оказалось там, где я его оставила. Ну конечно, а иначе бы никто не смог выбраться со двора. Сани уже уехали, а снегоходы еще были тут, и, соответственно, Петров с папой.
— Вить, а где мой снегоход?
— А его эвакуатор оттащил на штрафстоянку за неправильную парковку. – Мужчины засмеялись.
— Что? – Я проследила за его взглядом. Ну конечно. Они засунули мой снегоход в узкий проем между сараем и баней. Да еще и заставили своими машинами. – А как я поеду…
— Ты со мной поедешь. На обратном пути ты заберешь снегоход Никиты. – Я согласно кивнула. Уселась на его машину, дожидаясь, пока мужчины закрепят груз.
Когда немного расслабилась, вдохнув холодный воздух, поняла, что все то же чувство, охватившее меня вчера, не покидало до сих пор. Всегда наслаждалась чистотой и свежестью здешнего воздуха, но сейчас он меня словно обжигал. Я не придала этому значения, отвлеченная подошедшим Виктором, который хотел сесть как обычно, сзади меня. Но, чувствуя какой-то дискомфорт от любого контакта даже с одеждой, я предпочла сесть сзади него, немало удивив мужчину. По дороге до самолета я все время прижималась головой к спине Виктора. Так было легче.
Остановившись, Петров обеспокоенно заглянул в глаза. Получив мой утвердительный кивок, что все нормально, он занялся разгрузкой саней. Несколько раз останавливался и смотрел на меня.
Проводили родителей и деда, настрого приказав звонить в любое время дня и ночи, я помахала рукой самолету, заметив маму в иллюминаторе. Настало время обратить внимание на себя.
Руки горели. Жарко было. При каждом движении болью отдавало в теле, током начинаясь на коже. Через час я почувствовала, как стало ломить суставы. Вчера, наверное, на льду сильно тащила снегоход, вот и потянула сухожилье. Но еще через несколько минут пришло осознание того, что ломило все тело. Что такое. Но я уже была на полпути к дому, потому нужно было продержаться.
Пригнав снегоход в гараж, я слезла с сиденья и почувствовала, что лоб вспотел. А самой мне было холодно. Я поежилась. Виктор разобрался с машинами, повернулся ко мне и замер на мгновение, потом подскочил ко мне, обвил руками и заглянул в глаза.
— Алесь, ты чего?
— Я не знаю. Мне холодно и жарко. – Он коснулся губами лба и щек.
— Мне кажется, у тебя температура. Пойдем, я отведу тебя домой. – Я кивнула, и мы вышли из гаража. Его руки не отпускали меня, и практически сразу он остановился, взял меня на руки, занес обратно, усадил на снегоход и выкатил его во двор.
Помню только его голос и потом теплый кокон. Наверное, я была под одеялом. Пить хотелось жутко, и я ворочалась всю ночь. Или день. Вода не спасала. Сколько я так лежала – не знаю. Проваливалась в темноту и выныривала от чьих-то рук, поднимающих меня и что-то дающих выпить.
Периодически что-то приятно холодное касалось моего лба, рук, ног, немного снимая тяжесть и забирая жар. Тогда я чувствовала запах. Запах силы и надежности, чего-то приятного, терпкого и знакомого. И еще малины.
Проснулась от яркого света в комнате. Наверное, утро. В комнату зашла Юля. Смешно присматриваясь, пыталась понять, сплю я или нет.
— Привет, Юля. – Почувствовала, как где-то в груди защекотало, но я подавила желание кашлять.
— Первакова! Ну ты нас напугала! Ты чего заболела? Алесь, как ты?
— Нормально. Юль, я – в душ. Кстати, сколько я провалялась?
— Четыре дня.
— Четыре?! – Вот это да.
— Алесь, значит, мне не показалось, что за Кобой ты ездила с мокрой головой и без шапки!
— Я не помню, Юль. Все, я в ванну. – Врубила дурочку и сбежала в душ.
Слабость во всем теле. Да, было полегче, но хотелось спать, и есть. И где-то тут мои щенятки. Мои шалопаи встретили меня около лестницы. Я наклонилась обнять своих пушистиков, изменение положения диафрагмы вмиг заставило закашляться. Юля выглянула из кухни. Кашеварила. Я опустилась на диван. Рация запикала. «Как ты» «Встала» «88» «88»
Пришла Юля и села рядом на диван.
— Алеся, у нас вчера собрание устраивали. Там такое было! Петров с Балакиным спорили.
— О чем?
— Ни о чем, а о ком. О тебе. Ну, слушай. Через 2 недели группа отправляется на склон куда-то далеко. Будут искать доказательства в деле о глобальном потеплении. То, что они нашли в Канаде напрямую с этим связано. Ну да ладно, вот в лагере были дебаты по поводу состава группы, особенно это касалось связи и технических средств. Прикинь, Петров уезжает в Россию. И сказал, что группу поведете вы с Кобой. На одного Игоря он не может оставить людей. Тут Балакин вставил свои пять копеек – сказал, что мы не имеем права тебя вовлекать во все это, ты не в составе экспедиции. Но Виктор сказал, что ты – единственный человек, которому он доверяет и знает, что ты выдержишь. Ты – проверена Им, и сделаешь все возможное, если вдруг что случится. – Юля перевела дух. – Потом Балакин задумался. Мне кажется, что мысль его звучала так: «Петров влюбился». И это была не только его мысль.
— Юля, он насовсем уезжает в Россию? – Задала я единственный интересующий меня вопрос.
— Не знаю.
Я дошла с ним до двери, прошептав:
— Как бы я хотела поехать тебя провожать.
— Не надо, Алесенька, ты еще слаба. Жди меня здесь, я скоро приеду.
И он ушел.