что такое культурный российский код
Культурный код России
14-16 ноября в Санкт-Петербурге проходил VIII Международный культурный форум. В этом году он был посвящён проблеме «Культурные коды в условиях глобализации».
Что такое «культурный код», мало кто знает. И вообще, неизвестно, возможно ли выразить цифровым кодом культуру той или иной страны или нации.
Раньше русская культура ассоциировались с великой русской литературой, русской музыкой и живописью. У иностранных туристов до сих пор пользуются спросом матрёшки, водка и балет.
Ещё в начале 1980-х годов, когда стал очевиден кризис советской цивилизации, возникла концепция «транскультуры». Транскультура освобождает культурного человека от символических зависимостей и предрасположений его исходной, «врождённой» культуры.
Россия – северная страна, здесь трудно жить и работать. Многие уезжают в тёплые страны. Поэтому требуются, как в Норвегии, особые усилия государства по повышению жизненного уровня.
Мы критикуем «загнивающий» Запад, потому что знаем, что там никогда не сможем жить так, как на благополучном Западе, и завидуем ему. По сути это ресантимент.
Человеком управляют не только внешние экономические причины, но и внутренние, относящиеся к его культуре и духовной жизни.
Франция предложила миру идею свободы, равенства, братства. Англия – идею прав человека. Америка – «американскую мечту».
А что может Россия предложить миру?
Первый заместитель Всемирного русского народного собора Константин Малофеев разрабатывает программу с многообещающим название «Русская мечта – 2050». «Это не прогноз и форсайт, а стратегия и доктрина», – утверждает автор и разработчик проекта Константин Малофеев. (газета Культура» №36 от 2019). – «Это главный политический проект страны во время, в котором мы живём».
«Поверь в мечту, поверь в мечту, поверь в мечту», – пели мы на заре перестройки.
Сегодня вместо мечты о коммунизме нам предлагают «русскую мечту».
Вице-спикер Госдумы Пётр Толстой признаёт: «Людей может сподвигнуть на действие только общая идея. Вот эта идея – она должна быть. Над ней надо думать. Это задача политиков сегодня. У нас нет образа будущего».
Сейчас в мире есть четыре основных проекта будущего. Запад во главе с США это киборгизация и виртуализация. Китай создаёт свой проект «социальный кредит». Исламский мир продвигает проект «мировой халифат».
А какой проект есть у России? Каково наше видение будущего? Какова «русская мечта»?
Когда-то мечтой был коммунизм. Тогда пели: «наш паровоз вперёд летит – в коммуне остановка; иного нет у нас пути…» Куда же летит «паровоз Россия», или, как говорил Гоголь, «птица тройка Русь»? Раньше это был «Светлый путь», а ныне «Русский путь» – это, возможно, путь в тупик.
К 2050 году в России останется примерно 100 миллионов человек, причём русских будет меньше половины. Какое будущее ждёт Россию?
Я уже давно предлагаю сделать ребрейдинг имиджа России. Сейчас Россия ассоциируется с агрессивным медведем-шатуном. Тогда как на самом деле Россия – это любящая мать-медведица. Такой имидж больше соответствует характеру нашей многонациональной страны.
Предлагаю идею, которая могла бы стать новым культурным кодом России. Я выстрадал её и проверил опытом своей жизни. ЛЮБОВЬ ТВОРИТЬ НЕОБХОДИМОСТЬ!
Кому-то эти слова кажутся лишёнными смысла. На самом деле это метафизическая формула!
Разумеется, говорить о «русском культурном коде» или «коде русской цивилизации» можно лишь условно, поскольку это идеологемы, в реальности они не существуют.
Полагаю, что культурным кодом России могут служить имена наших деятелей культуры, которые известны во всём мире. Культурным кодом России может и должен быть Фёдор Михайлович Достоевский.
Как социолог я задал участникам Форума вопрос, что же входит в понятие «культурный код России». Мне удалось задать этот вопрос министру культуры Владимиру Мединскому, бывшему министру культуры Михаилу Швыдкому, писателю Михаилу Веллеру и Дмитрию Быкову, а также мэтру отечественной кинематографии Никите Михалкову.
Приглашаю посмотреть мой видеоролик по ссылке.
Что включает в себя русский «культурный код»?
Окончание. Начало здесь и здесь.
Описать его в деталях, конечно, невозможно – эта программа жизни народа просто слишком объемна, слишком насыщенна информационно, чтобы ее можно было исчерпывающе записать на бумаге. Но некоторые «доминанты» нашего культурного кода хорошо видны даже при беглом взгляде на историю русской культуры.
Прежде всего, это биполярность: обнаженность полюсов добра и зла, их всегдашнее сосуществование и борьба. Доброта, веселость и мечта о светлом будущем соседствуют с… как бы сказать точнее, ну да, точнее не скажешь – со свинством: с жестокостью, с эгоизмом и либо с полным пренебрежением к земным делам, либо с такой же полной на них зацикленностью. Русскую жизнь невозможно писать в одну краску – ни в белую, ни в черную, ни в серую. Она принципиально двухцветна: светлое и яркое всегда соседствует с темным и тусклым.
Вторая «доминанта» – это мечта о светлом будущем. О чем-то прекрасном, в чем если не нам, то нашим детям жить придется неприменно. «Наши дети встретят солнце после нас». В этот цвет окрашено и русское православие, и русский Бог, и русский коммунизм. Мы будем жить правильно. Именно поэтому мы так трепетно относимся к таким словам, как «правда» и «справедливость». Что, впрочем, не мешает находиться среди почитаемых нами слов и однокоренному «правеж».
Третья «доминанта». Будущее счастье будет общим. Не только я – все вместе. И даже не только Россия – весь мир. «Общение», «общность», «общее», «община» – все это центральные понятия для понимания русской ментальности, а значит – и культурного кода. Именно поэтому такое неприятие встречают у нас попытки построить свое счастье за счет других. Мы хотим быть счастливыми вместе – «ВСЕ в том городе богаты».
Четвертая «доминанта» – предчувствие своей миссии. Предчувствие это становится чем дальше, тем все более ясным и последние 200 лет старается высказать себя, причем, чем дальше, тем все более и более артикулированно. Мы не только для себя – мы для всего мира. «Стать… вполне русским… значит… стать братом всех людей, всечеловеком. Ко всемирному, ко всечеловечески-братскому единению сердце русское, может быть, изо всех народов наиболее предназначено».
С четвертой связана и пятая «доминанта», определившая всю историю формирования русского этноса: открытость и стремление ассимилировать представителей самых разных культур. Русский этнический котел кипит уже 1200 лет. Попытку остановить это кипение и выбросить из котла «нерусь» не только бессмысленны – они прямо направлены на разрушение того самого культурного кода, о защите которого так заботятся пытающиеся.
Но что поделать, если в нашей душе светлое обречено соседствовать с темным, в данном случае, с охотнорядским, черносотенным жлобством, которое сегодня умудряется завладевать и самыми чистыми сердцами. Впрочем, как я уже писал, культурные коды находятся вне зоны досягаемости как их разрушителей, так и защитников, так что нам не нужно волноваться за их судьбы.
В отличие – от своей собственной: наши поступки сегодня непосредственно влияют на то, какой будет наша жизнь завтра.
Русские культурные коды
Что такое русские культурные коды? Как они помогают или мешают в развитии нашей Державы? Осознав преимущества и недостатки своего мышления, своей ментальности, русскому народу будет гораздо проще занять достойное место в глобальном мире.
Для того, чтобы говорить о культурных кодах, их преимуществах у русского народа по отношению к другим нациям, нужно определиться с самим понятием «культура».
Энциклопедическое определение определяет культуру как человеческую деятельность в её самых разных проявлениях, включая все формы и способы человеческого самовыражения и самопознания, накопление человеком и социумом в целом навыков и умений.
Русский культурный код №1. Открытое сознание
Давайте проанализируем русскую сказку про Емелю.
Русский культурный код №2. Спонтанные герои
Русский культурный код №3. Высокая скорость научения и разучения
Одним из уникальных явлений во времяВторой мировой войныамериканцы до сих пор считают высокую скорость научения советской армии – от тяжелейших поражений 41-го года, до наступления 43-го, задействованы многие методики противника не хуже, а чаще лучше них, при этом не прекращая боевые действия, не выходя из боестолкновения с лучшей армией мира того времени.
Правда эта особенность имеет и оборотную сторону – высокую скорость разучения. Для иллюстрации хорошо подойдёт детский анекдот: Шёл ёжик, забыл, как дышать и умер. Потом вспомнил и пошёл дальше. С 70-х годов, например, советская конструкторская школа с уникальной результативностью по сути разрушена и до сих пор полностью не восстановлена.
Русский культурный код №4. Спонтанность и самодеятельность
Русский культурный код №5. Поиск границ возможного (степеней свободы)
Как и традиционная русская домоваярезьба, расписные прялки, росписи на храмах. Птицу Феникс, которая сначала погибает, затем возрождается из пепла – невозможно осознать логически. И хотя за советские годы эти культурные, по сути дохристианские коды были частично отформатированы, многое осталось.
В конвейере одна шестерёнка не может вести себя так, как она хочет. Шестерни притёрты друг к другу с детства, всё детерминировано, предопределено. И на выходе получается прогнозируемый точный результат. Многих это до сих пор завораживает – ровные улицы, чистота в Европе, педантичность немцев и прочее.
Однако все забывают, что у Америки долг 100% от ВВП, у Японии – 200%, и никакие байки экономистов этих стран, о том, что это нормально, не соотносятся с простым здравым смыслом. Конвейерная, индустриальная экономика с идеей постоянного роста зашла в тупик. Наступает время неопределённости. И именно в этих условиях у России есть большие шансы для огромного скачка, который несопоставим по результативности со стратегией «догнать и перегнать».
Русский культурный код №6. Авось 2.0
Почему русский «Авось» плохо, а действие по плану – хорошо? Почему в Европе никогда не было «авося»?
Можно представить индустриальный мир в образе железной дороги. У ней есть начало и конец, как и в плане всегда есть конечная цель. Если технологии, рынки, государственное устройство не меняются 30 лет – такая стратегия успешна.
Но если ситуация стала изменчивой, спонтанной, в этих условиях Авось даёт гораздо больше преимуществ. И в такой ситуации образ витязя на распутье, избыточно экипированного под любую напасть – тожерусскийкультурный код.
Русский культурный код №7. Вера в доброго царя, собирание земель русских, русская радиальная сеть
Часто это ставят в упрёк русским – вера в русского царя как средневековый пережиток.
Есть две концепции – нация пазл и нация зеркало. Если разбить пазл, он будет состоять из отдельных кусочков, каждое место которого определено в общей картине. Поэтому при последующей сборке отдельный элемент, человек вступает в коммуникацию, чтобы занять то место, которое он занимал до разборки пазла.
Шестой техноуклад– это экономика русских культурных кодов. Впервые система координат русских культурных кодов совпадает с общемировой.
Чем принципиально отличается 3D-принтер от станка? Первый сразу делает то, что вам надо, второй убирает лишнее из заготовки. Вопрос только в том, как Россия воспользуется Технопакетом, который во многом подготовил для неёЗапад.
Русский культурный код №8. Сообразить на троих
Понимается сейчас не в нужном смысле, а стоило бы в прямом.
Русская тройка, тридевятое царство, три сына, три желания, три сестры, три раза перекреститься, три раза плюнуть через плечо, сообразить на троих – это по сути и есть русская триалектика, о которой речь шла выше.
Русская тройка – спорткар доиндустриального периода – скорость 45 км/час, все три лошади едут в разные стороны, у двух боковых задирается голова, поэтому они бегут «в разбег», при этом они бегут на разной высоте – две крайние лошади приподнимали переднюю, поэтому у ней меньше нагрузки при беге, и она задаёт темп. Двум остальным приходится подстраиваться под этот высокий темп. То есть для того, чтобы быстрее всего ехать вперёд, три разные лошади должны ехать в разные стороны на разной высоте.
В этом и заключается задача русской управленческой школы – правильно сложить то, что движется в разных направлениях.
Три сына
По материалам лекцийСергея Хапрова, директора Института семантики систем
Русский культурный код в сакральном зодчестве
Смысл словосочетания «русский культурный код» с трудом поддаётся сколько‑либо точному определению, но тем не менее он опознаётся в ряде случаев почти безошибочно. Приведём несколько определений. Первое могло бы принадлежать энциклопедическому словарю. Культурный код — уникальные культурные особенности, доставшиеся народам от предков; это закодированная в некоей форме информация, позволяющая идентифицировать культуру.
Второе определение взято из словаря В.И. Даля: «код — тайна, тайнопись, загадка, секрет, шифр». В свою очередь, американский психоаналитик Клотер Рапай в своей книге «Культурный код» писал: «Культурный код — это культурное бессознательное. Он определяет набор образов, которые связаны с каким‑либо понятием в нашем сознании. Это не то, что мы говорим или чётко осознаем, а то, что скрыто даже от нашего собственного понимания, но проявляется в наших поступках. Смысл образов в разных культурах не совпадает».
Культурный код нации помогает понимать её поведенческие реакции, определяет народную психологию. Культура страны влияет (на эмоциональном уровне) на наши переживания, в результате появляется осязаемый образ. Появление осязаемого образа обуславливает мыслительный процесс и формирует наши (те или другие) действия. Другими словами, люди разных стран, имея общую человеческую природу, обладают отдельным ото всех «коллективным подсознательным», «культурным бессознательным», Культурным Кодом.
Славяно-арийские истоки
В последнее время к поискам русского культурного кода привлекаются такие науки, как палеогенетика, лингвистика, археология, история. Выявлять его приходится с наблюдений, описаний, изучения русской жизни — как она складывалась с отдалённейших времен под влиянием круто менявшихся обстоятельств.
Время распада этой славяноарийской общности обычно относят к эпохе бронзового века (около 4000 лет назад). Но появляется всё больше данных, уводящих данную общность несравненно глубже — во всяком случае, ко времени последней ледниковой эпохи около 20–10 тысяч лет назад. В памяти этой общности остались Гиперборейские горы, протянувшиеся вдоль 70–60‑й параллели от Урала до Балтийского моря, вместе с отрогами образующими целый горный массив. Эта «горная система», запечатлённая на картах Птолемея, изображает реально существовавший пейзаж. Вот только данные горы, согласно современным исследованиям, трактуются как границы ледников эпохи более древнего Днепровского и позднейшего Валдайского оледенений. Таким образом, возраст индоевропейской традиции, сохранившей эти и другие знания, «вырос» по меньшей мере в пять раз и ушёл в глубину каменного века.
Языковым реконструкциям сопутствует введение в научный оборот генетического кода, позволяющего проследить расселение и миграции носителей различных гаплогрупп, а именно носителей гаплогруппы R1a, распространившейся на Русской равнине. Как показали исследования Y-хромосомы, на Русской равнине вот уже более 5000 лет живут носители гаплогруппы R1a. В русской популяции эта гаплогруппа среди мужчин составляет более 50% (до 100% в некоторых поселениях), в высших кастах Индии — около 70%, а в Западной Европе — около 1%. Примерно 4000 лет назад часть жителей Русской равнины — носителей гаплогруппы R1a — начала движение на юг. От них произошли арийские народы. Оставшиеся стали предками русских людей[2].
В литературе приводилось достаточно свидетельств о существовании храмов задолго до официального Крещения Руси в 988 г. Среди них и договор князя Игоря с Царьградом в 945 году, где сказано, что в Киеве было много христиан и что у них была своя особая церковь св. Илии. По словам летописца, князь Владимир, по принятии христианства, «повеле рубити и поставляти церкви по местам, идеже стояху кумиры». Эти церкви, как показывает само слово «рубити», были деревянные. Символика русского «купола с пучиною» или луковичной главы и многоглавых храмов восходит к древней, дохристианской традиции, о чём пойдёт речь ниже.
Характерно, что только на территории расселения славян широко распространены луковичные главки — от Русского севера, через Закарпатье — до земель со славянским населением Габсбургской империи. Приведём попытку описания такого типа купольного покрытия академиком А.М. Павлиновым, который отмечает: «В Добриловом Евангелии 1164 г. изображён храм, имеющий особое покрытие в виде главы с заострённым подвышением и выпученными боками. Он покрыт чешуёй. Верхняя его часть несколько напоминает луковицу или так называемый куб, а нижняя отзывается скорее деревянною конструкциею, чем каменною. Подобное изображение храмов на прямых столбах, напоминающее деревянную конструкцию, встречается и позднее на наших вышивках. В них также мы видим храм такой же конструкции, т.е. на столбах, с возвышающимся над его серединою куполом. Изображения эти приводят на память описание славянских языческих храмов и, вероятно, составляют, так сказать, отголосок дохристианской эпохи».
Христианство было принято от византийских учителей, они принесли учение книжное, песнопения, фрески, иконы, устройство алтаря. Но, что касается церковной архитектуры, исследователи давно обратили внимание на то, что русский храм, вопреки расхожему мнению, имеет очень мало общего с византийским, в то же время обнаруживая поразительное сходство с архитектурой индоиранской.
Известны наставления мастерам, отправленным за опытом строительства в Константинополь. О том, что прототипом Софии Киевской должна была стать София Константинопольская, свидетельствуют слова летописи: «Укрепився же на княжении (Ярослав) обнови град Киев и созда церковь велику и предивну святыя Софии сиречь Премудрости Божия, точию меньшую от нея». Равноконечный крест, как основа композиции обеих церквей, отличается лишь меньшими пропорциями в случае Софии Киевской. Однако о внешнем сходстве не может быть и речи. Напротив, поражает самостоятельность приёмов или, напротив, — верность некоему традиционному образцу купольных покрытий. Благоговейно созерцая Софию Константинопольскую, увенчанную огромным куполом, киевские мастера пошли своим путём и создали покрытие из 13 куполов — типичное русское многоглавие.
Особенности русского купола
У традиционного русского купольного покрытия издревле было собственное название — верх, глава, маковица или маковка — верх холма или макушка головы (на санскрите — макута). Но, скорее по аналогии с плодом мака, его стали называть луковица (луковичный купол) — в несколько упрощённом, уничижительном духе. Собственный символизм данной формы в новое время был основательно забыт. Однако предки не напрасно на протяжении многих столетий, пользуясь исключительно деревом, постарались донести до нас его символический смысл.
Начнём издалека. В картине мира северных народов священным направлением является Север и далее, «по цепочке» — Полярная звезда, созвездие Большой Медведицы и, наконец, обобщённо — мировая ось (древо), пронзающая мироздание. Основное значение мирового древа — служить материально-чувственным образом невидимой оси, которая, оставаясь неподвижной, приводит в движение мирозданье. Основные характеристики оси — вертикаль, «пронзающая» землю в месте, именуемом «полюс», и устремлённая на Полярную звезду, которая, оставаясь неподвижной, как и сама ось, служит священным ориентиром.
Почитание светил и, прежде всего, солнца — как видимых глазу божеств — сочеталось с акцентированием восприятия мирового пространства преимущественно по горизонтали. Оно происходило по четырём сторонам света, среди которых особо священным становилось восточное направление, указывавшее на восход солнца. Квадрат или «крест» сторон света и крест в круге, служивший обычно обозначением солнца, восточная ориентация — таковы основные параметры «солярной» традиции. Хотя «солярную» традицию и можно в известной степени считать «вторичной» по отношению к «полярной», основные элементы обеих традиций обычно сосуществуют в различных культурах и эпохах, то выступая на первый, то отступая на второй план. Пожалуй, черты «полярной» традиции лучше сохранились в культурах народов северных областей Евразии и в Индии, а «солярной» — на Ближнем Востоке и в Двуречье. Остановимся на каждой из них отдельно.
Наглядным выражением «полярной» идеи было колесо, насаженное на ось. Глядя на неё, архаический человек мог воочию увидеть парадокс — неутомимое вращение колеса и неподвижность самой оси. Если уподобить движение мира вращению колеса, то центр его — первопричина вращения — остаётся неподвижным. Однако более зримым выражением движения мира был дневной путь Солнца вокруг Земли. Символом Солнца стал крест в круге. Во многих традиционных культурах Солнце стало первостепенным объектом почитания, отодвинув «невидимую ось» — Полярный символ — на второй план[6].
Однако наше деревянное зодчество, ограниченное размерами «деревянной клети» и его купольным завершением, настойчиво акцентировало полярную идею: направление — Север, ориентир — неподвижная Полярная звезда. И поэтому купол — уже не только образ мирообъемлющего, накрывающего «нашу» землю неба. Пронзающая купол ось уводит в другие пространства, «миры». Как бы усиливая «движение вверх», сам купол пластично вытягивается вдоль оси, нарушая свою полусферичность. Это уже не простая полусфера, её второе «нарушение» состоит в том, что древнерусский купол — непременно с «пучиной» глав. Важно увидеть разницу между куполом полусферическим, образом небесного свода, и куполом с пучиной. Такой купол или глава, начинаясь от круглого основания, плавно набирает ширину, вспучивается, а затем сужается. Но при этом он не завершается сферически, а вытягивается вдоль собственной оси в виде шпиля или креста. Символика оси, по сути своей полярная, выражена здесь в полной мере, хотя смысл её основательно забыт![7]
Не следует забывать и другой смысл пучины, этой важной формы деревянного зодчества, отражавшей народные вкусы и устойчивые представления о красоте. «Первая красота здания, — пишет русский историк И.Е. Забелин, — заключалась в его покрытии, кровле. Можно сказать, что в этих понятиях носилась мысль, представлявшая здание как бы живым существом, поэтому и кровля здания, в известном отношении, приобрела значение головного убора, так как и окна приобретали значение очей»[8].
В архаических представлениях наших предков голова и головной убор осмысливались глубоко космологически. Островерхая шапка скифа, казаха или монгола, древнерусский шлем, и в особенности шапка Мономаха, несут древний космологический смысл купола, пронзённого осью. В шапке Мономаха мировое древо на вершине кургана превратилось в крест, и сама она смотрится как завершение русского одноглавого храма. В «Кормчей книге» завершение храма трактуется следующим образом: «Верх церковный есть глава господня, главу бо церковную держит Христос, шею — апостолы, — пазухи (паруса сводов) — евангелисты». Такая трактовка верха как «главы» на «шее» и «плечах» подтолкнула строителей, по мнению И.Е. Забелина, к тому, чтобы приравнивать и наружный вид храма к человеческой форме. В этом он видит причину того, «почему наши строители из плоского византийского купола постепенно должны были выработать очень знакомую нам форму настоящей главы, то есть одеть церковный лоб особым куполом с пучиной, как технически обозначалась выпуклая шарообразная форма главы, и почему, наконец, такая глава ставилась даже и там, где никакого купола не было, ставилась глухою на глухой же столпообразной шейке лишь с одной мыслью, что в сущности это символ»[9].
Русское многоглавие
София Киевская стала первым образцом перевода в камень традиционной формы русского купола, от которой мастера не отступили и впоследствии. Ответом на огромный купол продолжало оставаться многоглавие, уже не только в дереве, но и в камне, ибо древнейшие многоглавые храмы Руси были деревянными. В 989 г. в Новгороде построили дубовый храм св. Софии «о тринадцати версех». В том же году в Ростове поставили дубовую церковь Успения Богородицы — «вельми чюдну и прекрасну, яко же до тая не бысть така церквы, ниже потом имать быти»[10].
Возможно, прообразом их была деревянная церковь Софии в Киеве, сгоревшая в 1017 г. Существует предположение, что тринадцатиглавие каменного Софийского собора повторяет число глав деревянной Софии, которую традиция связывала с великой княгиней Ольгой. Каменная Десятинная церковь, сооружённая в 989–996 гг. и перестроенная в 1039 г., была 25‑главой. Известны деревянные церкви с числом глав более 20 — это церковь Покрова в Вытегре, ансамбль Спасо-Преображенского Кижского погоста, наконец, собор Василия Блаженного, который изначально был 25‑главым.
Самобытность и разнообразие форм русского храмового многоглавия особенно заметны на фоне Византии. Здесь преобладали одноглавые храмы, а пределом было пятиглавие, точнее пятикуполье. До X–XI вв. купола не выглядели главами, так как их световые барабаны были низкими и снизу их почти не было видно. Не было многоглавия ни в византийских провинциях, ни в Европе.
Приёмы и формы деревянного храмового зодчества уходят в глубокую древность. Начальной формой и основной ячейкой строительства была клеть, то есть четырёхугольный сруб из брёвен. Группа таких однородных форм составляла более обширное здание — хоромы или храм, причём каждая часть покрывалась своей особой кровлей. Историк архитектуры Н.И. Брунов считает многоглавие характерной чертой русской деревянной архитектуры. «Оно существовало на Руси, — пишет он, — ещё во времена языческих капищ, сооружавшихся в виде групп из нескольких срубов, которые были увенчаны множеством глав»[11].
Собственно многоглавие было переосмыслено в духе христианской числовой символики. С помощью глав и главок, меньших по размеру и ярусно расположенных, можно было изобразить в силуэте храма всю церковную иерархию. Так, 13 глав символизировали Спасителя и 12 апостолов. Апостольская миссия первых столичных храмов выразилась ещё и в том, что построенные при Ярославе шесть каменных храмов все имели по 12 столпов — по числу апостолов. Явление это уникальное, так как ни до, ни после Ярослава — ни на Руси, ни в Византии — таких храмов не строилось. Ярослав, однако, закрепил в камне символику числа «12», которое было избрано князем Владимиром: для соединения всех восточнославянских земель он послал 12 сыновей в 12 городов.
Следующий расцвет многоглавия связан с подъёмом Московской державы, и начало его приходится на середину XVI в. Первый, «киевский», период знаменовал образование великокняжеского государства. Второй, «московский», — создание царства, сопровождавшееся объединением и сплочением русского народа. Подъём национального самосознания в условиях укрепления государственности находил выражение в создании многоглавых и шатровых храмов.
При этом многоглавие московского периода отличается осуществлением в камне форм, выработанных деревянным народным зодчеством. Подробно разрабатывается тема столпа с шатровым покрытием, окружённого главами. Около середины XVI в. в селе Остров под Москвой, загородной резиденции Ивана Грозного, была построена каменная церковь Спаса Преображения с главой на шатре, 12 главками в его основании и главами двух пределов по сторонам — всего 15 глав. В 1547 г. в другой резиденции в Дьякове возведена церковь Иоанна Предтечи с главами на пяти столпах и двумя главами над входом. Кроме того, центральный барабан был окружён восемью главками — всего 15 глав. Наконец, в 1560 г. на Красной площади в Москве сооружается Троицкий собор на Рву, именовавшийся также Покровским на Рву, а с XVIII в. — собором Василия Блаженного. Его центральный шатёр был окружён восемью главками, а барабан Входоиерусалимской церкви — четырьмя. Вместе с четырьмя главками предельной церкви «под звоном» и основным девятиглавием Троицкий собор был возведён, следовательно, сразу 25‑главым.
Перенесение форм деревянного зодчества на камень, с небольшой сельской или посадской церквушки — на огромный храм было своего рода переворотом в церковном зодчестве, вобравшем в себя и вполне освоившем народные образцы. Старые храмы умножали число глав, пристраивая приделы. В 1564 г. был превращен в девятиглавый Благовещенский собор, а немного позднее получил девятиглавие древнейший кремлевский собор Спаса на Бору (XIV в.). Здесь же сооружается одиннадцатиглавый Верхоспасский собор, включивший остатки церкви времён Дмитрия Донского и других. В 1656–1685 гг. возведён девятиглавый собор Ново-Иерусалимского монастыря под Москвой. Множество деревянных многоглавых храмов продолжало воздвигаться на севере, в Поволжье, в Сибири. Среди них первое место занимают Кижи, где два самых замечательных храма образовали единственный из сохранившихся ныне ансамблей, построенных по принципу «многоглавие рядом с многоглавием».
Наиболее впечатляющим оставался 25‑главый Троицкий собор на Рву (собор Василия Блаженного). Его центральный столп, завершённый шатром с ожерельем из восьми главок, окружён главами восьми столпов, составляя девять церквей на одном основании. Многоглавая церковь оказалась помещённой в середину многоглавого собора. Весь ансамбль воспринимался как сказочный город, выражавший народные устремления к идеальному преображённому граду. На старинных картах его именуют Иерусалимом. Западный столп собора именовался Входоиерусалимской церковью. Помещением для молящихся служила вся Красная площадь как образ «мирообъемлющего храма» под открытым небом, где сам Троицкий собор мог одновременно символизировать — продолжая апокалиптическую символику «небесного Иерусалима» — престол святой Троицы с 24 престолами святых[12].
Философ князь Е.Н. Трубецкой писал: «Я никогда не видел более наглядной иллюстрации той религиозной идеи, которая олицетворяется русскою формою купола-луковицы. Её значение выясняется из сопоставления. Византийский купол над храмом изображает собою свод небесный, покрывает землю. Напротив, готический шпиц выражает собою неудержимое стремление ввысь, подъемлющее от земли к небу каменные громады. И, наконец, наша отечественная «луковица» воплощает в себе идею глубокого молитвенного горения к небесам, через которое наш земной мир становится причастным потустороннему богатству. Это завершение русского храма — как бы огненный язык, увенчанный крестом и к кресту заостряющийся. При взгляде на наш московский Иван Великий кажется, что мы имеем перед собою как бы гигантскую свечу, горящую к небу над Москвою, а многоглавые кремлёвские соборы и многоглавые церкви суть как бы огромные многосвещники. И не одни только золотые главы выражают собою эту идею молитвенного подъёма. Когда смотришь издали при ярком солнечном освещении на старинный русский монастырь или город со множеством возвышающихся над ним храмов, эти огни мерцают издали среди необозримых снежных полей, они манят к себе как дальнее потустороннее видение града Божьего»[13].
Загадки куполов Алупкинского дворца
Древняя связь Руси с арийской Индией находит самое неожиданное выражение. Речь идёт о дворце в Алупке (Крым), построенном по проекту английского архитектора. На рубеже XVIII–XIX вв. Великобритания, в то время числившая среди своих колониальных владений Индию — «лучшую жемчужину британской короны», — переживала подъём интереса к индийской культуре благодаря открытиям в области её философии и литературы. Эти работы оказали заметное воздействие на воображение английских архитекторов и художников. Самым ярким проводником этих увлечений стал принц-регент, будущий король Георг IV. Его летняя резиденция в Брайтоне, перестроенная из простого загородного дома в роскошный дворцовый ансамбль, стала выдающимся произведением так называемого «индосарацинского» стиля.
Ещё один шедевр английской архитектуры, вдохновлённый индийскими мотивами, находится далеко от берегов туманного Альбиона. Это упомянутый выше дворец в Алупке, построенный по проекту английского архитектора Эд. Блора для генерал-губернатора Новороссии и Крыма графа М.С. Воронцова. Ни английские, ни отечественные архитекторы не обратили внимания на то, что купола Алупкинского дворца совсем не похожи на Брайтонские — это купола с пучиной, но на квадратном основании, с четырьмя острыми гранями, так называемые кубоватые!
Среди вариантов купольного покрытия, распространённого в деревянном зодчестве, более редки, но наиболее интересны кубоватые купольные покрытия. Разнообразию купольных покрытий уделено внимание лишь в узкопрофессиональных работах по деревянному зодчеству Русского севера и Закарпатья. Здесь находим те первообразы, распространившиеся на юго-запад и на юговосток, однако их сравнительный анализ не разработан. Историки архитектуры не обратили внимания и на варианты купольного покрытия или главы с пучиной в зависимости от того, на какое основание она опирается — круглое, восьмигранное или четырёхгранное квадратное. Кубоватые покрытия использовались не только в церковном, но, и притом чаще, в хоромном строительстве Центральной России. Ярким примером является деревянный дворец царя Алексея Михайловича в Коломенском. Нам представляется, что купол с пучиной, будь то в русских церквах или в могольской архитектуре Индии, — форма сакральная, приличествующая храму или гробнице. Кубоватое купольное покрытие, будучи декоративным, более использовалось как дворцовое, а если в культовом ансамбле, то как подчинённое. И нельзя не воздать должное тонкости вкуса, деликатности архитектора, который предпочёл увенчать башни Алупкинского дворца «арийским» купольным покрытием с пучиной на квадратном основании, или «кубоватым» куполом.
Примечания:
Нажмите «Подписаться на канал», чтобы читать «Завтра» в ленте «Яндекса»