маятник фуко книга о чем умберто эко
jrchernik
jrchernikJrCherNik
Блог любителя комиксов, про них и на смежные темы
Эссе о книге Умберто Эко «Маятник Фуко»
Что хочется сказать по поводу сюжета. Во первых, меня несколько бесит подход к подвешиванию секиры над головой главного героя, чтобы лишь через 750 страниц таки дать ей отрубить палец (именно палец, не голову). Метафорически выражаясь, конечно. К слову, это второе препятствие к пониманию этой книги. Это одна и тех Книг, где очень много отсылок на книги, кино, историю и политику времени написания книги (80-е годы). Очень много метафор, образных выражений, среди которых ой как придётся поломать голову, чтобы хотя бы предположить, что хотел сказать автор. Я подозреваю, и даже уверен, что смело можно разбирать каждый абзац, а то и каждое предложение для вычленения скрытых значений. Впрочем, как сам автор замечает в конце книги, кто ищет, тот всегда найдёт. Будет ли это действительно той истиной, что он искал, уже другой вопрос. И вот это, к слову, очень круто в этой книге.
К слову об алхимии и знаках. Целый пласт отсылок лично мне абсолютно недоступен. Я не читал ни одной из книг, к которым Эко отсылает в эпиграфах к каждой главе. Никогда не интересовался историями заговоров, ближе всего был, читая окаянный «Код да Винчи» и «Ангелы и демоны». Равно как и алхимическими и магическими трудами, хотя последними не так давно начал интересоваться.
Что же хотел сказать своим сочинением мсье Эко? Обычно, на этот вопрос должно отвечать в эссе и вообще в сочинениях о литературных произведениях. Но как-то мне раньше было просто невдомёк, почему на этот вопрос должен быть ответ, сейчас же я сложил некое мнение. Нет прямого ответа на этот вопрос, потому что книга более многомерна, чем конкретные слова и предложения. Книга передаёт опыт, причём как реальный опыт, который испытал на себе автор текста, так и некий возможный опыт либо мысленный эксперимент, которыми автор счел нужным поделиться. Мы живём в эпоху огромных объёмов информации, то чем больше информации в меньшем объёме слов, тем текст считается ценнее, а потому чем многозначней текст, тем считается лучше. Хотя, конечно, у всего есть градации. К примеру, предыдущее проедложение имеет массу приложений и стоять в конце многих предложений, однако оно не имеет само по себе большой цены.
Насколько я могу видеть, Умберто Эко провёл восхитительную экскурсию в мир одрежимых тамплиерами, Граалем и алхимией людей, а также в сознание конкретно двух человек. Он провёл препарацию сознания Бельбо и Казабона с целью показать, как они работают. Что касается Казобона, то на нём ещё и было показано, как те или иные мысли меняют человека со временем. До чего могут довести навязчивые идеи и благие помыслы.
Разбирать Маятник Фуко с точки зрения литературы можно было бы несколько лет. Собственно, тот факт, что по книге есть отдельная Энкцилопедия, рассказывающая, что здесь и как, намекает на многослойность этого произведения. Если сесть разбирать каждое предложение, или даже просто абзац, я бы мог толковать по этой книге погоду и перемену в политике мира по завершению такого анализа. Но я всё же хочу сохранить свой рассудок при себе и даже выспаться сегодня. Так что пора мне. Надеюсь, этот текст кому-то доставил что-то, кроме траты времени 🙂
Маятник Фуко
Завязка этого романа известного итальянского писателя, филолога и историка литературы приходится на начало семидесятых годов XX в., время, когда в Италии ещё бушевали молодёжные бунты. Однако «политическим выбором» рассказчика, студента Миланского университета Казобона, становится, по его собственным словам, филология: «Я пришёл к этому как человек, который смело берет в руки тексты речей об истине, готовясь править их». У него завязывается дружба с научным редактором издательства «Гарамон» Бельбо и его сослуживцем Диоталлеви, которой не мешает разница в возрасте; их объединяет интерес к загадкам человеческого разума и к средневековью. Казобон пишет диссертацию о тамплиерах; перед глазами читателя проходит история этого рыцарского братства, его возникновения, участия в крестовых походах, обстоятельства судебного процесса, завершившегося казнью руководителей ордена и его роспуском.
Далее роман вступает в область гипотез — Казобон с друзьями пытаются проследить посмертную судьбу ордена рыцарей Храма. Отправной точкой для их усилий служит появление в издательстве отставного полковника, уверенного, что он обнаружил зашифрованный План рыцарей ордена, план тайного заговора, замысел реванша, рассчитанного на века. Через день полковник исчезает бесследно; предполагается, что он убит; само это происшествие либо неприятный осадок, оставшийся от него, разлучает Казобона с друзьями. Разлука затягивается на несколько лет: закончив университет и защитив диплом, он уезжает в Бразилию преподавателем итальянского языка.
Непосредственной причиной отъезда является его любовь к местной уроженке Ампаро, красавице полукровке, проникнутой идеями Маркса и пафосом рационального объяснения мира. Однако сама магическая атмосфера страны и необычные встречи, которые с труднообъяснимым упорством подкидывает ему судьба, заставляют Казобона пока ещё почти незаметно для себя самого проделывать обратную эволюцию: преимущества рациональных истолкований представляются ему все менее очевидными. Он снова пытается изучать историю древних культов и герметических учений, приобщая к своим занятиям и скептически настроенную Ампаро; его притягивает земля колдунов — Байя, в той же степени, что и лекция о розенкрейцерах, читаемая соотечественником-итальянцем, по всем признакам — одним из тех шарлатанов, о многочисленности которых ему ещё только предстоит догадаться. Его усилия по проникновению в природу таинственного приносят свои плоды, но для него они оказываются горькими: во время магического обряда, участвовать в котором в знак особого расположения они были приглашены, Ампаро против собственной воли впадает в транс и, очнувшись, не может простить этого ни себе, ни ему. Проведя в Бразилии после этого ещё год, Казобон возвращается.
В Милане он снова встречается с Бельбо и через него получает приглашение сотрудничать в издательстве «Гарамон». Сначала речь идёт о составлении научной энциклопедии металлов, но вскоре область его интересов существенно расширяется, опять захватывая сферу таинственного и эзотерического; он признается себе в том, что ему вообще становится все труднее отделять мир магии от мира науки: люди, о которых ещё в школе ему говорили, что они несли свет математики и физики в дебри суеверий, как выясняется, делали свои открытия, «опираясь, с одной стороны, на лабораторию, а с другой — на Каббалу». Немало этому способствует и так называемый проект «Гермес», детище господина Гарамона, главы издательства; к его осуществлению подключены и сам Казобон, и Бельбо, и Диоталлеви. Суть его заключается в том, чтобы объявив серию публикаций по оккультизму, магии и т. п., привлечь как серьёзных авторов, так и фанатиков, сумасшедших, готовых платить деньги за опубликование своих творений; этих последних предполагается сплавлять в издательство «Мануцио», чьё родство с «Гарамоном» держится в строжайшем секрете; оно предназначено для издания книг за счёт авторов, на практике сводящегося к беспощадному «выдаиванию» их кошельков. В среде оккультистов «Гарамон» рассчитывает на богатый улов и потому настоятельно просит Бельбо и его друзей не пренебрегать ни кем.
Однако издания, предназначенные для «Гарамона», все-таки должны соответствовать неким требованиям; в качестве научного консультанта проекта по рекомендации Казобона приглашается знакомый ему по Бразилии некий господин Алье, то ли авантюрист, то ли потомок знатного рода, возможно, граф, но во всяком случае человек богатый, с тонким вкусом и несомненно глубокими познаниями в области магии и оккультных наук; о самых древних магических ритуалах он рассказывает так, как будто бы сам при них присутствовал; собственно говоря, подчас он прямо намекает на это. При этом он вовсе не сноб, не чурается явных шарлатанов и психов и уверен, что даже в самом никудышном тексте можно отыскать «искорку если не истины, то хотя бы необычного обмана, а ведь часто эти крайности соприкасаются». Надеявшиеся отвести с его помощью в сторону поток плевел, направив его на обогащение своего хозяина, и, быть может, найти в нем несколько зёрен истины для себя, подавляемые авторитетом «господина графа» герои оказываются вынуждены барахтаться в этом потоке, не смея ничего отвергать: в любом плевеле может оказаться зерно, невидимое и не обнаруживаемое ни логикой, ни интуицией, ни здравым смыслом, ни опытом. Вот слова бедолаги-алхимика, подслушанные Казобоном во время ещё одного, на сей раз уже не далёкого, шаманского, а донельзя приближённого к их родным домам ритуала, куда они попадают по приглашению Алье: «Я испробовал все: кровь, волосы, душу Сатурна, маркасситы, чеснок, марсианский шафран, стружки и шлаки железа, свинцовый глёт, сурьму — все напрасно. Я работал над тем, чтобы извлечь из серебра масло и воду; я обжигал серебро со специально приготовленной солью и без неё, а также с водкой, и добыл из него едкие масла, вот и все. Я употреблял молоко, вино, сычужину, сперму звёзд, упавших на землю, чистотел, плаценту; я смешивал ртуть с металлами, превращая их в кристаллы; я направил свои поиски даже на пепел. Наконец.
— Ничто на свете не требует большей осторожности, чем истина. Обнаружить её — все равно что пустить кровь прямо из сердца. »
Истина способна перевернуть или разрушить мир, ибо у него от неё нет защиты. Но истину до сих пор не удалось обнаружить; вот почему не следует пренебрегать ничем — лучше ещё раз испробовать всё, когда-либо бывшее предметом усилий и надежд кого-либо из посвящённых. Пусть неоправданно; пусть ошибочно (и во что же тогда они были посвящены?) — неважно. «Каждая ошибка может оказаться мимовольной носительницей истины, — говорит Алье. — Настоящему эзотеризму не страшны противоречия».
И этот водоворот ошибочных истин и чреватых истиною ошибок вновь толкает друзей на поиски Плана ордена тамплиеров; загадочный документ, оставшийся от исчезнувшего полковника, изучается ими снова и снова, и каждому его пункту подыскиваются исторические истолкования: это якобы выполнялось розенкрейцерами, это — павликианами, иезуитами, Бэконом, здесь приложили руку асассины. Если План действительно существует, он должен объяснять всё; под этим девизом переписывается история мира, и постепенно мысль «мы нашли План, по которому движется мир» подменяется мыслью «мир движется по нашему Плану».
Проходит лето; Диоталлеви возвращается из отпуска уже тяжело больным, Бельбо — ещё более увлечённым Планом, удачи в работе над которым компенсируют ему поражения в реальной жизни, а Казобон готовится стать отцом: его новая подруга Лия должна скоро родить. Их усилия тем временем приближаются к завершению: они понимают, что местом последней встречи участников Плана должен стать парижский музей в церкви аббатства Сен-Мартен-де-Шан, Хранилище Искусств и Ремёсел, где находится Маятник Фуко, который в строго определённый момент и укажет им точку на карте — вход во владения Царя Мира, центр теллурических токов, Пуп Земли, Umbilicus Mundi. Они постепенно уверяют себя в том, что им известен и день и час, остаётся найти карту, но тут Диоталлеви оказывается в больнице с самым неутешительным диагнозом, Казобон уезжает вместе с Лией и малышом в горы, а Бельбо, движимый ревностью к Алье, ставшему его счастливым соперником в личной жизни, решает поделиться с ним их знаниями о Плане, умолчав об отсутствии и карты, и уверенности в том, что вся эта расшифровка — не плод их общего разбушевавшегося воображения.
Понравился ли пересказ?
Ваши оценки помогают понять, какие пересказы написаны хорошо, а какие надо улучшить. Пожалуйста, оцените пересказ:
Что скажете о пересказе?
Что было непонятно? Нашли ошибку в тексте? Есть идеи, как лучше пересказать эту книгу? Пожалуйста, пишите. Сделаем пересказы более понятными, грамотными и интересными.
Краткое содержание Умберто Эко Маятник Фуко
В произведении «Маятник Фуко», созданном итальянским писателем Умберто Эко, повествуется о трёх товарищах.
Здесь в его жизни появилась Лия, которая родила Казобону сына. В это время мужчина получил работу в издательстве и там познакомился с Диоталлеви и Бельбо. В захудалом издательстве, выпускавшем книги не очень успешных писателей, молодые люди постоянно знакомились с эзотерическими теориями и занимались расшифровкой таинственных манускриптов. Затем друзья создали свою оккультную теорию.
Казобон стал идейным вдохновителем этой идеи. Мужчина не смог найти смысл жизни ни в воспитании своего ребёнка, ни в работе. Только мифическая идея привлекала его внимание.
Молодые люди стали развивать свою теорию, которая получила название «План». Все заметки они заносили в персональный компьютер Бельбо.
Несмотря на то, что их «План» был вымышлен, товарищи всё больше и больше верили в него. И этим навлекли на себя крупные неприятности. Бельбо попал в поле зрения тайного общества, считавшего, что он знает информацию о сокровищах, когда-то принадлежавших ордену тамплиеров. Естественно, что члены этого общества захотели выведать у мужчины всё, что он знает. Создавшаяся ситуация привела молодого человека к гибели.
Диоталлеви заболел неизлечимой болезнью. Он был уверен, что это кара за то, что он изучал мистические знания. Друзья, занятые проблемами, которые сами создали, не принимали участие в судьбе мужчины. Диоталлеви умер в одиночестве.
В своём произведении автор разоблачает якобы «тайные» знания, которые создаются необразованными людьми. Эти «создатели» сами начинают верить в созданную ими мистификацию. Впоследствии ужасное творение обязательно приведёт своих творцов к трагедии.
Можете использовать этот текст для читательского дневника
Сейчас читают
Алеша и Аглая пришли на берег реки, чтобы полюбоваться ледоходом. Наблюдая за плывущими льдинами, ребята обсуждали статью из газеты, в которой рассказывалось о шестикласснике, спасшем из воды девочку
Дмитрий Павлович Санин, помещик 52 лет, находит среди своих вещей гранатовый крестик и вспоминает историю с ним связанную. За 30 лет до этого он путешествовал по Европе и, оказавшись во Франкфурте
Абрамов появился на свет вечером 29 февраля 1920 года. Все его беззаботное детство, прошло в маленьком поселке Веркола, неподалеку от Архангельска. Парень жил в большой семье, поэтому жила она очень скромно по тем меркам.
Научно-фантастическое произведение «Пища богов», написанное английским писателем Гербертом Джорджем Уэллсом, рассказывает об изобретателях «чудо-еды», которая преобразовывала живых существ.
«День рождения Мурзилки»- это пьеса, состоящая из двух сцен. В первой сцене рассказывается про детей, которых пригласили на день рождения известного журнала. А во второй как приглашённые приходят на день рождения «Мурзилки»
Книга Маятник Фуко читать онлайн
Умберто Эко. Маятник Фуко
Единственно ради вас, сыновья учености и познанья, создавался этот труд. Глядя в книгу, находите намеренья, которые заложены нами в ней; что затемнено семо, то проявлено овамо, да охватится вашей мудростью.
Суеверия приносят несчастье
И тут я увидел Маятник.
Шар, висящий на долгой нити, опущенной с вольты хора, в изохронном величии описывал колебания.
Я знал — но и всякий ощутил бы под чарами мерной пульсации — что период колебаний определен отношением квадратного корня длины нити к числу p, которое, иррациональное для подлунных умов, пред лицом божественной Рацио неукоснительно сопрягает окружности с диаметрами любых существующих кругов, как и время перемещения шара от одного полюса к противоположному представляет результат тайной соотнесенности наиболее вневременных мер: единственности точки крепления — двойственности абстрактного измерения — троичности числа p — скрытой четверичности квадратного корня — совершенства круга.
Еще я знал, что на конце отвесной линии, восстановленной от точки крепления, находящийся под маятником магнитный стабилизатор воссылает команды железному сердцу шара и обеспечивает вечность движения: это хитрая штука, имеющая целью перебороть сопротивление Материи, но которая не противоречит закону Фуко, напротив, помогает ему проявиться, потому что помещенный в пустоту любой точечный вес, приложенный к концу нерастяжимой и невесомой нити, не встречающий ни сопротивления воздуха, ни трения в точке крепления, действительно будет совершать регулярные и гармоничные колебания — вечно.
Медный шар поигрывал бледными переливчатыми отблесками под последними лучами, шедшими из витража. Если бы, как когда-то, он касался слоя мокрого песка на плитах пола, при каждом из его касаний прочерчивался бы штрих, и эти штрихи, неуловимо изменяя каждый раз направление, расходились бы, открывая разломы, траншеи, рвы, и угадывалась бы радиальная симметричность, костяк мандалы, невидимая схема пентакула, звезды, мистической розы. Нет, нет. Это была бы не роза, это был бы рассказ, записанный на полотнах пустыни следами несосчитанных караванов. Повесть о тысячелетних скитаниях; наверное, этой дорогой шли атланты континента Му, в угрюмой, упорной решительности, из Тасмании в Гренландию, от тропика Козерога к тропику Рака, с острова Принца Эдуарда на Шпицберген. Касаниями шара утрамбовывалось в минутный рассказ все, что они творили в промежутках от одного ледового периода до другого и, скорее всего, творят в наше время, сделавшись рабами Верховников; вероятно, перелетая от Самоа на Новую Землю, этот шар нацеливается, в апогее параболы, на Агарту, центр мира. Я чувствовал, как таинственным общим Планом объединяется Авалон гипербореев с полуденной пустыней, оберегающей загадку Айерс Рок.
В данный миг, в четыре часа дня 23 июня, Маятник утрачивал скорость у края колебательной плоскости, безвольно отшатывался, снова начинал ускоряться к центру и на разгоне, посередине рассекал с сабельным свистом тайный четвероугольник сил, определявших его судьбу.