фанфик evil prevails бонус
evil prevails
и змеи начинают петь.
работа, в которой описываются события, произошедшие между главами «мой дорогой брат» и «всегда рядом» — https://ficbook.net/readfic/10828984
плейлист к работе: https://vk.com/music/album/333999082_3
плейлист в SoundCloud: https://soundcloud.com/mrakoplaneta/sets/evil-prevails
визуализация персонажей: https://vk.com/album-161913467_256527993
визуализация в Pinterest: https://pin.it/4GZq70s
Для тех, кто не понимает, что мои работы нельзя публиковать на других ресурсах без разрешения, я напишу еще и здесь. Зря вы думаете, что я не вижу, как вы нагло крадете мой текст. Я вижу все, а игнорирование моих просьб (тщетно переходящих в требования) удалить работу, вам не принадлежащую, вам же лучше не сделает. На ваттпаде, на моем личном аккаунте есть все мои фанфики. Не нужно публиковать их, чтобы сделать чтение другим удобным, не нужно менять пейринг и направленность, чтобы другие, не читающие слэш, вигуков или бтс, могли прочесть эти работы. Это полный бред. Пишите свои истории, будьте добры. Все-таки надеюсь на наличие совести.
пеплом на руках твоих
За окном госпиталя в прощальном танце кружат мелкие снежинки, мгновенно погибающие при соприкосновении с холодной сырой землей. О снеге речи нет. Здесь либо дождь, либо падение снежинок, которые не в состоянии и не в силах укрыть грязную промерзлую землю. И вроде бы внутри госпиталя тепло, Джину от наблюдений за происходящим снаружи становится холодно, и тут даже кружка теплого чая не спасет. Но омега все равно поднимает его к губам и отпивает, пытаясь согреться. Время близится к вечеру. На территории базы по одному вспыхивают фонари. Совсем недавно Джин закончил очередной обход больных и решил передохнуть в кабинете, который ему выделили. Не такой просторный и уютный, как был в больнице, но омеге грех жаловаться. Главное, он вмещает в себя небольшой диванчик, на котором можно вздремнуть, укутавшись пледом, накинутым сейчас на опущенные плечи омеги. В душу пробирается веющая прохладой тоска, а с приближением ночи вовсе сменяется страхом, подбрасывающим картинки из увиденного на той злосчастной базе. Сны-воспоминания, к счастью, омеге не снятся, приглушаемые таблеткой снотворного, после которого сознание отказывается что-либо видеть и сладко спит. Днем Джина отвлекает работа и общение с коллегами во время небольших перерывов. Ко всему прочему, омегу часто охватывает тоска по другу, от которого ни слуху ни духу. Тэхен с тех самых пор никак о себе не давал знать. Джину отчаянно хочется верить, что с ним все хорошо. В нем стойкая уверенность в капитане Чоне, который своему младшему брату не даст пропасть. Только это немного успокаивает. И все-таки услышать бы хоть разок теплый голос друга, который обязательно поселит в нем надежду. На Джина медленно опускается липкое чувство одиночества, с которым бороться с каждым днем все труднее. Омега делает глоток чая и прикрывает глаза, поглаживая подушечками пальцев гладкую поверхность теплой кружки, вслушиваясь в не совсем идеальную тишину. Вот кто-то дверь в кабинет приоткрыл, молча вошел, закрыв за собой, а шагов почти не слышно. За спиной Джин чувствует теплоту чужого тела и вместе с тем — уличную прохладу, которую принесли внутрь. Губы касаются темной макушки Джина, а плечи мягко накрывают длинные пальцы. Омега открывает глаза и видит в отражении окна стоящего позади Намджуна. Теплая улыбка сама собой появляется на губах. Намджун целует макушку омеги, переходит к виску, выдыхает теплый воздух и нежно касается губами румянящейся от ласк щеки. Джин поворачивает голову, отчего нос щекочут волосы генерала, на которых рассыпались капельки растаявших снежинок. Альфа пахнет уличной прохладой и смородиной. — Я ждал тебя раньше, — негромко говорит Джин, подняв глаза на выпрямившегося Намджуна. Генерал как всегда выглядит безупречно в своем темно-синем мундире, подчеркивающем подтянутое высокое тело. — Со всей этой суетой я даже про ногу забыл, — виновато отвечает Намджун, коснувшись ладонью бедра. Джин вздыхает и ставит кружку с недопитым чаем на стол. Генерал опускается на диванчик и наблюдает за Джином. Тот копается в шкафчике у стены возле окна и достает все необходимое для перевязки. — За вами, генерал, нужен глаз да глаз, — Джин слегка улыбается и бросает на мужчину взгляд. — Действительно, — задумчиво кивает Намджун. — У меня как раз освободилось место личного лечащего врача. — А разве я уже не занял его? — вскидывает бровь омега, садясь возле генерала и кладя рядом поднос с бинтами и бутылями. — Но готов ли мой лечащий врач лечить только лишь меня? — спрашивает Намджун, чуть понизив голос. Джин хмурится, опуская взгляд. Мнется, не зная, что на это ответить, а в пристальные глаза посмотреть не может. — Вот об этом я и говорю. — Намджун… Альфа берет Джина за подбородок, заставляя посмотреть на себя, и гладит пальцем по губам, по которым так истосковался. Он вдруг хватает омегу и тянет к себе, легко усаживая на колени, не обращая внимания на вспыхнувшее жгучей болью бедро и накрывая стройную талию своими большими ладонями, усеянными шрамами. Джин даже понять ничего не успевает. — Из-за тебя я превращаюсь в эгоиста, — шепчет генерал в губы растерявшегося от внезапности омеги. — Намджун, бедро, — еле заметно дрогнувшим голосом напоминает Джин. Внутри все встрепенулось, а в животе защекотало. Омега хочет слезть с колен генерала, но крепкие ладони на талии не дают соскочить, удерживая еще крепче. Тело мелко дрожит, а в горле застревает глухой стон, когда горячие губы альфы накрывают шею и ведут дорожку к линии челюсти. Джин цепляется за плечи альфы, ощутив пальцами холод генеральских звезд на погонах и вздрагивая от контраста температур. Джин прикрывает глаза и изгибается в спине, когда ладони Намджуна соскальзывают на поясницу, метят закрасться под белый халат. Генерал находит виноградные губы омеги и утягивает в глубокий поцелуй, в котором Джин теряется, как в сладком тумане. Растекается плавно, сам становится невесомой дымкой, просачивается в Намджуна, как и тот в него, заполоняя сознание, выветривая лишнее. Джин задыхается, но не от нехватки кислорода в легких, а от переизбытка ощущений, разлившихся по телу. Оторваться от губ альфы не находит сил, позволяя Намджуну самому вести. И захлебнуться не страшно почему-то. Кажется, разорвать поцелуй будет куда губительнее. Джин зарывается пальцами в чуть влажные волосы генерала, мягко сжимает и уже сам к нему ластится, жмется грудью к крепкой груди и подхватывает, активно отвечая на становящийся более настойчивым поцелуй. Мягко прихватывает зубами губу альфы и слегка оттягивает, вновь припадает и вновь тонет. Кислород им не нужен. Омегу прошибает страхом, когда за дверью слышатся чьи-то шаги. Джин отрывается от Намджуна и спешно соскальзывает с колен, тяжело дыша и взволнованно косясь на дверь. Генерал только хмыкает, равнодушно проследив за взглядом распаленного омеги с припухшими и блестящими от их общей слюны губами. Он-то знает, что волноваться не о чем, ведь сам запер дверь, когда входил. Растерянный Джин пытается привести себя в норму, боясь, что вот-вот дверь откроется, но ничего не происходит. Вырвавшему его из забытья страху он вдруг оказывается благодарен. У них с Намджуном все верно шло к одному, и Джин, только придя в себя, осознает, что совершенно к этому не готов. От мысли о чем-то большем, чем поцелуй, его бросает в дрожь, а ноги подкашиваются. Уж точно не сейчас и уж точно не в кабинете госпиталя. Омега разворачивается к невозмутимому генералу и опускается на диван рядом, не решаясь взглянуть в изучающие его глаза с поволокой пробудившегося возбуждения. — Надо сделать перевязку, — бормочет он, дрожащими пальцами перебирая бутыли в поисках нужной. Намджун так ничего и не говорит, чтобы не смущать и не напрягать и без того взвинченного Джина. Он молча позволяет ему делать его работу. Омега потихоньку остывает, но генералу это дается труднее. Намджун заставляет себя оторваться от созерцания доктора и отвлечься на довольно простой интерьер небольшого кабинета, но руки Джина, ненароком касающиеся кожи на бедре, все к чертям перечеркивают, не давая прийти в себя. Хочется вернуть поцелуй, что был так жестоко разорван, но Намджун и на себя отчасти злится, из-за того, что напугал своим потерявшим контроль упорством. Рядом с таким не по-человечески прекрасным существом трудно держаться, особенно когда разок уже испробовал. Джину ничуть не нравится смотреть на ранение, ставшее их общим страшным воспоминанием. Приятная легкость куда-то улетучивается, оставляя на своем месте горькую тяжесть. Когда омега почти заканчивает с перевязкой, все это время молчавший Намджун подает голос: — Ты в порядке? — спрашивает он с мелькнувшим в спокойном голосе волнением. Эту тяжесть он тоже прочувствовал, надолго отвлечься не вышло. — Я не знаю, — признается омега, мотнув головой. — То, что там было… не может меня отпустить. — Ты впервые такое видел, оно и понятно, — вздыхает Намджун, нахмурив брови. — Я не должен был позволять тебе ехать туда со мной. — Что бы тогда было с тобой? — Джин поднимает на альфу взгляд. — Как-нибудь бы выкарабкался, — пожимает плечами генерал. — Как-нибудь? Ужасный ответ для генерала, — омега хмыкает и закатывает глаза, чтобы скрыть страх, вспыхнувший в них. — Хорошо, что я тоже был там. С тобой… Наверное, он сошел бы с ума, если бы остался и ждал вестей от генерала. Намджун не рискнул собой ради спасения Джина, но что было бы, будь он там без того, кого нужно прикрыть? Не отступил бы, боролся до последнего, остался один среди преобладающего числа врагов. И погиб. Такое в мыслях звучит до дрожи пугающе, озвучить и вовсе не выйдет без слез. — И все-таки, мне стоило настоять, — мягко говорит генерал, позволив себе коснуться костяшками нежной теплой щеки. — Этот спор будет бесконечным, генерал, — вздыхает Джин, закончив с перевязкой и накрыв ладонью запястье альфы, не позволяя убрать руку. Намджун притягивает его к себе, обнимает и утыкается носом в висок. — Такой упрямый омега, что с тобой делать… — негромко выдыхает он. Джин в руках альфы расслабляется, прижимается ближе и водит кончиками пальцев по ладони, не боясь уродливых шрамов, что ее украшают. — Терпеть, — слегка улыбается Джин, прикрыв глаза. Остаться бы на всю жизнь в этих теплых и крепких объятиях. Тут ни одна война не страшна. — Любить, — шепчет на ухо, одним лишь словом провоцируя в омеге взрывы тысячи ослепительных звезд, бешеный трепет сердца и полет души к дальним планетам. Джин жмурится до бликов под веками и утыкается в теплую шею генерала носом. Намджун целует в макушку и крепко прижимает к себе, чувствуя, как по телу разлилось облегчение. Она, светлая и спасающая их души от вечной тьмы, наконец, озвучена. Она реальна, как теплое дыхание на шее, как легкая дрожь прижимающегося тела, как невысказанное вслух, но витающее в воздухе в ответ, соглашающееся. Подтверждающее. «Любить».